Свет всему свету - Страница 149

К оглавлению

149

К полудню полк вырвался на ровное шоссе. На много километров путь совершенно свободен и чист. Но вдруг с боковой дороги вынеслась немецкая колонна на машинах, тоже с танками и самоходками. По силам она намного больше передового отряда Думбадзе, мгновенно развернувшегося к бою.

Гитлеровцы замедлили движение, но не остановились. На что они надеются? На силу? На свое превосходство, полагая, что их пропустят? Как бы не так! Нет, парламентер с белым флагом. Ага, сдаются, и многие из солдат радостно потирают руки.

— Не вставать! — несся приказ по цепи, так как многие из бойцов повскакали с мест, готовясь принимать пленных. — К оружию! Противника на прицел!

К общему удивлению, парламентер требует пропустить колонны, обещая за это никого не тронуть. У Николы все закипело внутри: видите ли, они не тронут!

— Приказываю оружие сложить немедленно и выполнить условия безоговорочной капитуляции! — сказал он по-немецки. — Срок одна минута.

Думбадзе в выигрышном положении: немецкая колонна не развернута, она не успеет использовать своего превосходства в силах.

— Мы уйдем домой, — упорствовал парламентер. — Пропустите!

— Сроку одна минута! Передайте команду сложить оружие!

Как раз подоспели Румянцев с Черезовым.

Парламентеры бегут обратно, побросав белые флаги, и Думбадзе видит, как вражеская колонна начинает пухнуть и расширяться. Ага, развертывается.

— Огонь! Огонь!! Огонь!!!

Часа три-четыре длился ожесточенный бой. Разбив колонну, двинулись дальше. Скоро Прага! Злата Прага! Город-мученик, город-герой!

глава десятая
ПРАГА ЛИКУЕТ

1

Последнюю атаку пражские повстанцы отбили около полуночи. Смолкли орудия, стихли истошные крики эсэсовцев. Их пушки, только что бившие в упор, разнесли всю баррикаду. Подожженные чехами «пантеры» скрылись за домами. Стало тихо. Но тишина казалась зловещей.

Все же Йозеф Вайда вздохнул облегченно. Вытер рукою взмокший лоб и распорядился восстановить главную баррикаду. С боковых улиц и переулков напор немцев был слабее и заграждения уцелели. Чехи притащили откуда-то бочки, ящики, бревна. С болью в сердце срубили несколько каштанов, завалив ими улицу. Появились мешки с землей. Выламывая булыжник мостовой, сложили из-него массивную каменную стенку. Работали все: мужчины, женщины, дети.

Как начальник баррикады, Йозеф в тревоге подсчитал боеприпасы. Все на исходе. Неужели их возьмут потом без выстрела? Скоро ли будут русские? Чего медлят американцы? Они же совсем близко. Нет же, засели в западной Чехии — и ни с места. Англичане по радио обещали сбросить оружие. Прилетели их самолеты, покружили над городом и ни с чем улетели. А немцы грозят бомбардировкой Праги. Они спешно гонят сюда артиллерию, чтобы с Градчан расстрелять восставших. Открыто грозят танками Шернера, которые мчатся на Прагу. Что же будет теперь? Что сулит им завтрашний день — смерть или свободу?

Уже трое сутоксражается Злата Прага. Впрочем, нет, сражение против нацистов длилось все эти шесть долгих и тягостных лет. Гнев народа начинался с небольших родничков и звонких ручейков. Сливаясь в ручьи и речушки, они полнили могучие реки, породившие грозный поток восстания.

К Праге стремительно продвигались советские армии и вместе с ними чехословацкое войско. Они овладели Брно и Братиславой, освободили Остраву и Оломоуц, пробились через Татры и Судеты. Штурмом взят Берлин. Прага открыто бросила вызов оккупантам.

Сначала казалось, гроза будет тихой. Чехи стали снимать немецкие вывески, выскабливать с витрин немецкие надписи. На груди у мужчин и женщин вдруг появились безобидные трехцветные розетки, а на стенах зданий — национальные флаги. Блеклые дейчкроны как-то сразу потеряли всякую цену. Затем чехи стали обезоруживать полицаев, немцев, захватывать их военные склады. Отважные патриоты ворвались в радиостудию и призвали пражан на борьбу. Студия несколько раз переходила из рук в руки и осталась за повстанцами. Рабочие занимали заводы, разоружили бронепоезд, освободили узников Панкрацкой тюрьмы. Скоро в руках повстанцев оказалась почта, телефонная станция. На улицы вышла вся миллионная Прага, и за одну ночь было создано свыше двух тысяч баррикад.

Но силы неравные. У восставших всего пятьсот винтовок, а у врага тридцать тысяч солдат. Борьба тяжела, и за каждый успех повстанцы расплачиваются кровью и жизнью. И все же Прага не покорится оккупантам, Прага победит.

Йозеф осмотрел укрепления и, подбодрив людей, направился в штаб, размещавшийся в бункере многоэтажного дома. Зашел на узел связи и позвонил в штаб руководства при Национальном комитете, связался с соседними отрядами. Везде трудно, везде потери и нет боеприпасов. Но люди стойко отражают любую попытку эсэсовцев пробиться в центральные кварталы. Всюду господствует дух отваги, дух железной решимости выстоять и победить.

Закончив разговор, Йозеф прошел в соседнюю комнату штаба. Здесь его поджидал старый друг Вацлав Ярош. Когда-то, еще гимназистами, они зачитывались марксистской литературой. Потом стали социал-демократами. Третьим был Густав Гайный, тогда еще молодой художник. Нет, они не были революционерами, готовыми на любую борьбу, не стали коммунистами. Воспитанные в семьях буржуазных интеллигентов, они сторонились всякого риска и всяких крайностей. Их девизом была умеренность, умеренность во всем. Их увлекало все прогрессивное, но без борьбы. Так сами они определяли свою политическую линию. Казалось, лишь уступая, можно обеспечить социальный мир и порядок. А жизнь зло посмеялась над ними.

149