Свет всему свету - Страница 44

Андрей с интересом вглядывался в колоритную фигуру рабочего, от души пожимая его руку. Лицо оратора Жарову показалось очень знакомым. Но где он видел его? Где и когда?

— Смотрите, что происходит тут, — продолжал Кымпяну, указывая на площадь. — Сейчас везде так. Всего несколько дней назад кто бы мог прийти сюда, кто бы посмел поднять голос? А сейчас на борьбу поднимается весь народ.

Прислушиваясь к гулу на площади, они разговорились.

— Никакие ухищрения теперь не помогут буржуазным партиям, и я верю: под куполом этого здания, — указал Кымпяну на румынский парламент, — скоро загремит голос народа. Иначе быть не может. Правда, многие из тех, кто порабощал нас, еще остались, но с ними мы справимся.

— Это ваше главное дело, — сказал Жаров. — Вы хозяева.

— Верно, наше дело самое важное и большое, и компартия знает, его нельзя откладывать. Наше дело — возглавить эти массы, — указал Кымпяну на митингующих, — помочь стать у власти самому народу.

«Это он! — наконец вспомнил Жаров. — Он!»

— Я уже видел вас, — майор посмотрел прямо в глаза Кымпяну. — Вы читали в Фелтичени «Левый марш».

Кымпяну обрадовался: вот так встреча!

— Видите, народ на марше, и люди правильно берут ногу.

Ион наконец протиснулся к офицерам.

— Станчиу! — бросился к нему Бануш. — Я сразу узнал тебя. Это мой друг, он сделал меня коммунистом, — обернулся Ион к Жарову.

Все пятеро зашли в кафе с библейским названием «Рай», заказали по чашке кофе. Станчиу расспрашивал Иона о коммунистах полка, о первых его боях с фашистами. Его интересовало настроение людей, их отношение к войне, к русским. Ион говорил без устали. Коммунистов еще немного, но их влияние ощутимо. Они поддерживают порядок и дисциплину, разъясняют смысл войны против фашистской Германии. Но им нужна помощь.

— Этим сейчас занимается ЦК, — сказал Кымпяну. — Он посылает в армию боевых коммунистов, организует курсы, готовит литературу. Партия становится самой массовой и влиятельной политической силой.

Жаров и Березин попрощались и вышли из кафе. Кымпяну и Бануш поехали в ЦК, разместившийся в просторном особняке на бывшей аристократической улице. Бануш глядел и дивился. Еще недавно сюда не посмел бы заглянуть ни один рабочий. Все тут было чопорно: и цветы на клумбах, и виллы с вычурной архитектурой, и немыслимая тишина. Теперь же сюда ворвался совершенно иной мир — шумный и яростный, дышащий революционной страстью. Фешенебельную улицу заполнили люди с рабочих окраин, веселые, задорные, решительные. Здесь, в пяти минутах ходьбы от бывшего германского посольства, кипела новая жизнь.

Радостно возбужденный, Бануш несмело вышел из машины, не спеша приблизился к чугунным воротам двухэтажного особняка. Даже приостановился в волнении. Затем решительно вошел в подъезд вслед за Кымпяну. В светлом холле он сразу увидел свое отражение в зеркале. Какой он помятый, усталый.

Иону все тут нравилось: лепной потолок, фигурный паркет, золоченые зеркала. Чувствовалось, жизнь здесь бьет ключом и вовсе не аристократическая, а своя, рабочая, революционная. Она хлопала дверьми, стучала на машинках, звенела радостными голосами, а главное — наступала!

На дверях пестрели таблички с наименованиями отделов «Агитпроп», «Технический отдел», «Отдел кадров», «Массовые организации», «Военный отдел». Все тут бурлило, и сердце Бануша забилось учащенно. Вот он, штаб новой жизни. Тут люди, в которых теперь сконцентрирована воля миллионов. Они призваны руководить их борьбой, вести на подвиг. Банушу сделалось жарко. Что сейчас скажут ему? В чем его новые обязанности? Где его место в борьбе? Иону казалось, придут они в огромную комнату, где все в красном бархате, и члены ЦК наперебой станут расспрашивать его, указывать ему, как и что делать, а он будет стоять, слушать, записывать, чтоб ничего не забыть и все передать людям в полку. Но вышло все по-другому, проще, интереснее. Побывали в разных отделах. Поговорили со многими работниками. Ион даже растерялся. Сколько людей, сколько дел! Сюда приходят со всех заводов, приезжают со всех городов, из армии.

Особое впечатление на Иона произвел пожилой человек с поседевшей головой, с густыми кустистыми бровями, из-под которых смотрят добрые проницательные глаза. Как потом узнал Бануш, перед ним был старый коммунист. Месяц назад его приговорили к смертной казни. Выручили русские.

Внимательно выслушав Бануша, этот человек сказал ему:

— Литературу и инструкции вам подготовят, людей тоже пришлем. Не исключено, что в полк поедет сам Кымпяну. На днях он заканчивает военные курсы. Помните, коммунистам надо работать день и ночь. Святое их дело — учить людей служить народу, быть бдительными, изобличать врагов.

Из ЦК Бануш ушел еще более прозревшим и просветленным. Обличать врагов и служить народу — вот главное! Все силы — на новую армию. Конечно, ее не создашь ни за неделю, ни за месяц. Но она рождается в боях с немцами. Значит, надо укреплять ее.

Тепло распрощавшись с Кымпяну, Бануш отправился в свою часть.

Машина быстро выскочила за город. С высокого холма открывался чудесный вид на освобожденный трудовой Бухарест.

5

За окном королевского дворца штормовое море. В узкий просвет меж портьерами Михаю видно, как на площадь вливаются все новые и новые потоки людей. «Бог мой, какая сила!» Митингуя, они негодуют, требуют, грозят. Людское море грохочет прибоем. Кажется, весь его роскошный дворец — лишь ничтожный риф посреди неоглядного моря, разбушевавшихся стихий. Он мешает им, и живые волны готовы смыть его, опрокинуть в пучину.